...и точка лазерного прицела на твоем лбу - тоже чья-то точка зрения(с)
Сегодня умерла двоюродная бабушка. Мы с ней виделись в июле, она приезжала из Украины. Сказала, "В последний раз увидимся." Худенькая, маленькая. Неожиданно - без очков.
Взахлеб рассказывала про правнука.
Честно говоря, я не знаю, каким человеком она была. В семье её не любили. Ну как в семье - её сестра, её племянницы и их дети её не любили. Лёля была сложным человеком. Одним словом - советский врач.
Это её по распределению отправили в аул, это её чуть не женили в том же ауле - приходит человек на вызов, а там столы ломятся да и радостно объявляют, что её, маленькую, худенькую, беленькую девушку, сейчас и женят, благо, она у председателя аула жила, было, кому спасти девчонку - это она потом сбежала в Мурманск работать (или в Архангельск?), подальше от всего этого восточного гостеприимства. Ею пугали, её уважали, она не лезла за словом в карман, родила и вырастила сына, которого обожала всю жизнь, но, по-моему, умудрилась не избаловать. Это она всегда-всегда-всегда звонила на дни рождения. И раздавался междугородний телефонный звонок, и тот, кто брал трубку, слышал её коронное "Здраааавствуйте". И мы слышали, как она улыбается.
Я вспоминаю её старые, черно-белые фотографии с пуделем. Она в цветастом платье-халате, на фоне кустов акации в полтора её роста.
Мне хочется верить, что она прожила хорошую жизнь.
Взахлеб рассказывала про правнука.
Честно говоря, я не знаю, каким человеком она была. В семье её не любили. Ну как в семье - её сестра, её племянницы и их дети её не любили. Лёля была сложным человеком. Одним словом - советский врач.
Это её по распределению отправили в аул, это её чуть не женили в том же ауле - приходит человек на вызов, а там столы ломятся да и радостно объявляют, что её, маленькую, худенькую, беленькую девушку, сейчас и женят, благо, она у председателя аула жила, было, кому спасти девчонку - это она потом сбежала в Мурманск работать (или в Архангельск?), подальше от всего этого восточного гостеприимства. Ею пугали, её уважали, она не лезла за словом в карман, родила и вырастила сына, которого обожала всю жизнь, но, по-моему, умудрилась не избаловать. Это она всегда-всегда-всегда звонила на дни рождения. И раздавался междугородний телефонный звонок, и тот, кто брал трубку, слышал её коронное "Здраааавствуйте". И мы слышали, как она улыбается.
Я вспоминаю её старые, черно-белые фотографии с пуделем. Она в цветастом платье-халате, на фоне кустов акации в полтора её роста.
Мне хочется верить, что она прожила хорошую жизнь.